Голод в войну был всегда, но с сорок пятого и где-то по сорок восьмой в деревнях вообще люто было. Гибли семьями.
Если в семье было хозяйство, то большую часть продуктов надо было отдать государству. Если у тебя куры, то шесть десятков в год отдай. Даже если их всего три. Если овцы, то от приплода одного ягненка отдаешь. Если корова, то 360 литров молока будьте добры. Да еще на жирность скидывали. Померяют и говорят: «Не жирное у вас молоко, еще 18 литров несите». А откуда нести-то?
Сено косить для домашней коровы разрешали только на пятнадцати сотках. Колхозное тоже все забирали. Оставляли на посев да отходы от хорошего зерна. Самое тяжелое время было весной. Корова не доила. Ждали, когда отелится.
Картошку за зиму съели. Что поделать? Шли в лес, откапывали траву, сушили на печке, мололи в муку и пекли из этого хлеб. Есть невозможно, но жуешь. Жить-то хочется. Сил не было совсем. Школу не бросила только из-за директора нашего. Он мать уговорил. Сказал, думать о будущем надо. Так я закончила семь классов.

Помню Победу. Такой солнечный день был. Мы с подружкой в школу идём, а навстречу нам учительница бежит. Кричит, руками машет, а сама и смеется, и плачет одновременно. Победа, говорит, Победа! Все занятия тогда отменили. Учителя по соседним деревням пошли сообщать людям, что война кончилась. В деревнях ведь даже радио не было. Все из уст в уста.
Уже во взрослой жизни я вместе с мужем переехала в Кострому. Поступила на работу в Союзпечать, потом в переводной отдел почтамта. Так и проработала там сорок лет.